Russia’s FSB and Law Enforcement Tactics Suppress Opposition
By:
Executive Summary:
- The Russian Federal Security Service (FSB) has evolved from a traditional security agency into a political repression tool, prioritizing control of dissent rather than addressing actual security threats.
- The FSB controls key Russian state institutions—including the police, judiciary, and prosecutors—creating a security infrastructure where almost all arms of law enforcement operate under its direct authority.
- Legislation and military censorship laws have armed the FSB with sweeping powers to target critics of Russia’s war against Ukraine, enabling politically motivated prosecutions under the guise of national security.
- Surveillance technologies, covert intimidation, and blackmail are used extensively against opposition leaders and journalists, illustrating the regime’s effort to suppress civic engagement and erode public trust.
- Targeted violence and suspected state-sponsored assassinations of opposition figures indicate systematic use of lethal force, echoing Cold War-era KGB tactics in today’s Russia.
For the English PDF version, click here.
Available to read in Russian here/Прочитайте на русском.
The Russian Federal Security Service (FSB) is not just a security agency, but a key instrument of political repression aimed at suppressing opposition and dissent. In recent years, the FSB has shifted from ensuring real security to exerting political control over society. Unlike Western national security agencies, which focus on counterterrorism, organized crime, and foreign intelligence threats, the FSB primarily engages in domestic control. To achieve this, it employs intimidation, fabrication of criminal cases, and surveillance of political opponents of Russian President Vladimir Putin and his government. As a result, terrorist threats have intensified in recent years. The terrorist attack at Crocus City Hall in March 2024, the recent murder of high-ranking Ministry of Defense General Igor Kirillov, and other incidents are examples of how the FSB’s focus on domestic control has led to deteriorating national security in Russia (see EDM, March 26, 28, 2024; January 13).
Use of Legislation in Suppression
The Russian FSB, together with other law enforcement agencies, began overseeing new criminal cases related to the so-called “discrediting” of the Russian Armed Forces amid Russia’s full-scale invasion of Ukraine and the adoption of laws introducing military censorship. A new article was recently introduced into the Russian Criminal Code, which could affect many people who, in one way or another, have opposed the war (Criminal Code of the Russian Federation, accessed April 8). The new provision, Article 276.1, states that “providing assistance to the enemy in activities knowingly aimed against the security of the Russian Federation” leads to a prison sentence of 10 to 15 years. The FSB will be responsible for operational oversight and investigative actions under this article, creating new opportunities for repression by the security agency (Clause 4 of Article 151 of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation, accessed April 8).
The FSB both cooperates with key state institutions in security and law enforcement and plays a central role in coordinating their activities. This highlights its significant influence over these structures, even at the highest official level. In collaboration with the Russian Ministry of Internal Affairs (MVD)—particularly the Center for Countering Extremism (Center “E”), the Investigative Committee, the Prosecutor’s Office, and the judicial system—the FSB effectively controls nearly all state institutions. One example of such control is the FSB’s role in the National Anti-Terrorism Committee (NAK), established in 2006 to coordinate the efforts of federal executive authorities in combating terrorism. The chairman of NAK, by position, is the director of the FSB (NAK, accessed April 8).
Perhaps the only exception of state institutions controlled by the FSB is the Presidential Administration of the Russian Federation. Today, any disagreement with the regime or refusal to comply with the FSB’s demands can result in administrative prosecution, criminal punishment, or voluntary emigration.
One of the FSB’s most effective tools is criminal law against political opponents. Key examples of articles being used against the opposition include:
- Article 280 of the Criminal Code (“Extremism”), which is frequently used to prosecute public statements, social media posts, and speeches by opposition leaders (Government of the Russian Federation, May 24, 1996). This article lacks clear legal definitions like other “extremism” laws. Any organization or group that poses a threat to the regime can be declared extremist and banned. This results in politically motivated criminal prosecutions, even if the individuals in question left a given organization before it was outlawed, violating the law’s non-retroactivity principle.
- Article 207.3 of the Criminal Code (“False Information About the Russian Army”), which was introduced after the full-scale invasion of Ukraine and allows for punishment of any statement contradicting the Kremlin’s official position or discrediting the Russian Army (Government of the Russian Federation, March 25, 2022).
- Article 275 of the Criminal Code (“Treason”), which, following amendments, has been widely used against journalists and activists accused of “collaborating with foreign agents” (Government of the Russian Federation, July 14, 2022).
- Article 284.1 of the Criminal Code (“Undesirable Organizations”), which is often used to label organizations as “undesirable” without valid justification. This leads to the prosecution of their former members, even if they left before the ban, again violating the principle of non-retroactivity of the law (Government of the Russian Federation, August 8, 2024).
Key examples of how these laws and their amendments have been used against individuals include the cases of Alexei Navalny, Ilya Yashin, Vladimir Kara-Murza, and Andrei Pivovarov. Navalny, who died while imprisoned in a Russian penal colony in 2024, was known for leading a mass anti-Putin movement inside Russia (see EDM, February 18). He was arrested on fabricated charges for defrauding the Russian subsidiary of the cosmetics company Yves Rocher and later also sentenced for “extremism” (The Moscow Times, February 4, 2021; see EDM, February 20, 2024).
Russian opposition politician Ilya Yashin was sentenced to 8.5 years in prison for “false information” about the Russian army. In a YouTube video, Yashin discussed the Russian army’s actions in Bucha early in Moscow’s war against Ukraine in 2022 and challenged narratives in Russian propaganda (OVD-Info, July 12, 2022). Yashin was one of 16 prisoners released in a prisoner swap in August 2024 and has since been added to the Russian MVD’s list of wanted persons (The Moscow Times, August 11, 2024; see EDM, August 13, 2024; Mediazona, December 25, 2024).
Russian opposition politician and journalist Vladimir Kara-Murza was sentenced to a long prison term on charges of “high treason” following his anti-war statements in the West in 2023 (RBC, April 16, 2023). Kara-Murza is known for his activism against Putin’s regime and for promoting sanctions against Russian officials involved in corruption and human rights abuses.
Former executive director of Open Russia Andrei Pivovarov was sentenced to four years in prison for participating in the activities of an “undesirable organization” (Golos Ameriki, July 16, 2022). Open Russia was a political movement founded by Mikhail Khodorkovsky that promoted democratic reforms, freedom of speech, and the rule of law in Russia (Khodorkovsky.com, accessed April 8). The organization was declared “undesirable” by the Russian government in 2017, which led to the persecution of its members (RIA Novosti, April 26, 2017).
Each of these cases violates Articles 19 and 21 of the International Convention on Civil and Political Rights, which concern freedom of expression and the prohibition of arbitrary detention (OHCR, December 16, 1966, accessed April 8). Russia has also disregarded the rulings of the European Court of Human Rights, which recognized Navalny’s arrest as politically motivated (BBC Russian Service, February 17, 2021). These violations create a climate that completely prevents the possibility of restoring violated rights within the framework of Russia’s national legal system.
Surveillance of the Opposition
In addition to legal charges, the FSB extensively uses total surveillance tactics against opposition figures, journalists, and activists. It employs special technical tools and software to accomplish this. Since 2017, these methods have been increasingly reported to be in use by both FSB operatives and Center “E” officers. Specifically, these methods have been reported in connection with Navalny’s campaign for Russia’s 2018 presidential elections. Thousands of people participated in opposition political activities in Russia as agitators, election observers, and protesters. For the first time in Russia’s modern history, peaceful protests turned into mass detentions of protesters with subsequent administrative arrests and monetary fines in many regions of Russia. This demonstrated that the current government was concerned about this dissent and was looking for mechanisms to suppress the non-systemic opposition in Russia (Meduza, March 27, 2017; OVD Info, accessed April 8).
In Russia, political activists and independent journalists are often subject to both overt physical surveillance by the FSB and the MVD and covert surveillance using special technologies, including the System of Operative Investigative Measures (SORM). SORM is a complex technical method that allows intelligence services to intercept citizens’ telephone conversations, messages, and Internet traffic without their knowledge (Freedom, May 21, 2023). In 2019, Pavel Kharitonenko, an activist from Irkutsk, held a banner with the inscription “Putin is a thief.” After this incident, he noticed he was being surveilled and assumed his phone was tapped. Six months later, Kharitonenko was detained (Freedom, May 21, 2023). Another example involves Aksana Panova, editor of the URA.ru news agency, whom the FSB wiretapped. In 2012, she discovered that her phone conversations had been recorded and published online. She accused Russian telecommunications company MTS of facilitating the eavesdropping and sued the operator (Lenizdat, January 25, 2016).
FSB and MVD officers frequently resort to intimidation, blackmail, and bribery of opposition politicians, journalists, and activists. Depending on the situation, compromising materials, the threat of criminal charges, or financial incentives are used to coerce individuals into public collaboration with the authorities. Following arrests or detentions, individuals have also been pressured into collaboration and attempted recruitment for the FSB (RTVI, July 11, 2022). This is done to create the illusion that opposition activities are inherently illegal or misguided, forcing activists to publicly denounce their past actions and express support for Putin’s regime.
An investigation by Bellingcat with CNN, Der Spiegel, and The Insider proved that the FSB conducted phone tapping and tracking surveillance on Navalny before his poisoning in August 2020. The investigation found that a group of at least eight operatives, allegedly working at the FSB Institute of Criminalistics, were in close contact with Navalny and kept tabs on him, including the period immediately before his poisoning. These conclusions were made based on analyzing call data and flight information (Bellingcat, December 14, 2020).
The FSB also conducts surveillance within opposition organizations. Hidden cameras and compromising materials were planted and used against activists and independent journalists at the Anti-Corruption Foundation led by Navalny (Фонд борьбы с коррупцией (ФБК); Fond borby s korruptsiyey (FBK)). For example, in March 2019, Navalny reported constant surveillance of him by unknown individuals allegedly linked to former leader of the Wagner Group Yevgeny Prigozhin. Navalny recorded a video showing two young men following him on his way to work. According to him, such surveillance occurred daily and was accompanied by videotaping and creating pressure and stress (Current Time, March 23, 2019). From March to November 2019, structures linked to Prigozhin organized surveillance of Russian opposition politician Lyubov Sobol. According to an investigation by the French TV channel Arte, significant sums of money were allocated to the Sobol surveillance project every month, especially during the Moscow City Duma election campaign in which Sobol participated. More than 11.5 million rubles ($133,500) were spent in just nine months. (Meduza, April 21, 2019). Additionally, in 2020, a video appeared on the Internet of a woman who looked like Sobol aggressively trying to break into someone’s apartment. This recording was used to discredit Sobol in the media and social networks (Ura.news, January 15, 2019)
The author of this article was followed by Russian security forces using hidden video recording equipment. Even after the beginning of Russia’s full-scale invasion of Ukraine, I remained one of the few opposition figures from St. Petersburg who organized protest events against the war and was still physically in Russia. To exert psychological pressure, law enforcement agencies, together with the FSB, first searched my apartment, opened two politically motivated criminal cases, and then organized surveillance throughout the city (to see video evidence of this surveillance, see Telegram/kremlinprachka, March 28, 2022).
In Russia, pressure on political activists often extends to their families. Relatives are threatened with criminal prosecution, intimidated, or otherwise pressured to force the activists themselves to cease their activities. For example, in 2021, Yuri Zhdanov, the father of FBK Director Ivan Zhdanov, was arrested on charges of abuse of power related to his work in the administration of the Iskateley settlement. In February 2022, he was sentenced to three years in a penal colony. He was released in November 2023, noting that three years of administrative supervision await him (RBC, February 17, 2023). Another example includes the case of opposition politician Leonid Gozman’s wife, Marina Egorova, who was detained and put under house arrest on charges of smuggling cultural property in October 2024. According to the lawyer, the case is related to items that Gozman’s mother bequeathed to her granddaughter, who lives in Germany (RBC, October 17, 2024).
Russian authorities also systematically exert pressure on relatives of activists to intimidate and suppress civic activism. In 2017, Polina Kostyleva, coordinator of Navalny’s headquarters in St. Petersburg, was detained for organizing a protest and threatened with the removal of custody of her child (OVD Info, October 5, 2017). In 2019, before the March of Mothers’ Anger rally in Makhachkala, Dagestan, police officers came to the home of organizer Natalia Zakharova, intimidating her children and forcing her to change the format of the rally (OVD Info, February 2, 2019).
These cases demonstrate the systematic use of surveillance and compromising techniques against activists and independent journalists in Russia, raising serious concerns about respect for human rights and freedom of expression in the country.
Preventing Political Participation
The FSB and other law enforcement agencies also work to organize barriers to political participation. They prohibit the registration of election candidates, block rallies, and deny official registration to opposition political parties. The FSB uses its own analytics and closed sociological surveys to assess the potential of candidates in elections and report its findings to the executive authorities.
In July 2019, several opposition candidates were denied registration for the Moscow City Duma elections. Among them were lawyers from the FBK, Lyubov Sobol and Ivan Zhdanov, former State Duma deputy Dmitry Gudkov, and municipal deputies Yulia Galyamina and Konstantin Yankauskas. District election commissions justified the refusals by citing invalid signatures, which led to protests and accusations of unfair disqualification of voter signatures (RBC, July 16, 2019). Following the refusal to register independent candidates for the Moscow City Duma elections in 2019, unauthorized protests occurred in Moscow. Protesters opposed the decisions of the election commissions and demanded that opposition candidates be allowed to run. Officials denied approval for the rallies, leading to mass detentions of demonstrators (RBC, July 16, 2019).
The Russian Ministry of Justice repeatedly refused to register the opposition political party “Russia of the Future,” founded by Navalny, citing violations in the submitted documents. The party’s founders claimed that the decision was politically motivated and aimed at restricting their participation in the country’s political life (BBC Russian Service, August 27, 2018).
These methods violate Article 17 of the International Covenant on Civil and Political Rights (ICCPR) (protection of private life) and Articles 8, 9, 10, and 11 of the European Convention on Human Rights. Article 17 of the ICCPR states, “No one shall be subjected to arbitrary or unlawful interference with his privacy, family, home, or correspondence, nor unlawful attacks on his honor and reputation” (ICCPR, accessed April 8). This means that the state is obligated to protect citizens’ private lives from unjustified interference. Articles 8, 9, 10, and 11 of the European Convention on Human Rights (ECHR) safeguard fundamental rights and freedoms, such as the inviolability of private life, freedom of thought, freedom of expression, and freedom of assembly. Violations of these articles may include unjustified interference in personal life, restrictions on freedom of expression, or prohibitions on peaceful assemblies (ECHR, accessed April 8). [1]
These practices by the Russian authorities demonstrate a strategic approach to restricting democratic principles and citizens’ rights to participate freely in the country’s political life.
Physical Violence and Assassination
Physical violence and assassinations are other means the FSB uses to repress the opposition inside Russia. The most recent case has been the suspected assassination of Navalny in 2024 and the earlier attempted assassination with Novichok poisoning in 2020 (see EDM, September 10, 2020, February 20, 2024). Investigations by independent media outlets such as The Insider and Bellingcat revealed that there have been poisonings carried out using a similar scheme and with the same type of chemical agents as in the case of Navalny (Bellingcat, June 9, 2021).
In April 2019, writer and poet Dmitry Bykov was hospitalized with symptoms resembling poisoning. Journalists discovered that Bykov had been under surveillance by FSB officers who were previously involved in the poisoning of Navalny. FSB operatives Vladimir Panayev and Valery Sukarev accompanied Bykov on his trips, including a flight to Ufa, Bashkortostan, in April 2019, shortly before his hospitalization. The symptoms Byokov experienced, along with the obstacles to delay his medical evacuation to Moscow, mirrored the situation with Navalny (Bellingcat, June 9, 2021).
Kara-Murza was poisoned twice—in 2015 and 2017. On both occasions, he was in critical condition with symptoms similar to those seen in Navalny and Bykov. Investigations revealed that Kara-Murza had also been under surveillance by FSB operatives linked to the poisoning of other opposition figures. This suggests a systematic pattern behind such operations (Meduza, March 28, 2022).
Former Deputy Prime Minister of Russia and prominent opposition politician Boris Nemtsov was assassinated in February 2015 near the Kremlin. The official investigation attributed the execution of the murder to a group of Chechens, who were convicted and sentenced to various prison terms (see EDM, March 19, 2015; Kommersant, July 14, 2017). Putin instructed the leadership of the FSB, Investigative Committee, and MVD to personally oversee the investigation (TASS, February 27, 2015). Independent investigations, however, revealed that Nemtsov had been under surveillance by FSB operatives linked to the poisonings of Navalny, Bykov, and Kara-Murza. In the year leading up to his assassination, an individual associated with the FSB followed Nemtsov, raising questions about the possible involvement of Russian security services in the crime (Meduza, March 8, 2022).
These crimes violate the Chemical Weapons Convention (CWC) and fall under the definition of state-sponsored terrorism. The CWC is an international treaty that prohibits the development, production, stockpiling, and use of chemical weapons, as well as mandates their destruction. According to Article I of the CWC, each state party agreed never to develop, produce, acquire, stockpile, retain, or transfer chemical weapons, either directly or indirectly. Additionally, the Convention prohibits assisting, encouraging, or inducing anyone to engage in any activity banned by it (CWC, January 13, 1993, accessed April 8).
State-sponsored terrorism is an act of violence directed against civilians or political opponents. Such actions include illegal detentions, killings, abductions, torture, and extrajudicial executions carried out by state security forces (The Geneva Declaration on Terrorism, May 29, 1897, accessed April 8).
The FSB’s involvement in assassinations and assassination attempts indicates a disturbing pattern of using poisonings and other forms of violence against opposition figures in Russia, raising serious concerns about human rights violations and the rule of law in the country.
Conclusion
As of today, Russia and its law enforcement agencies have effectively abandoned compliance with both national and international law. Many of the practices once employed by the Soviet Union’s State Security Committee (KGB) have now been reinstated. Many resources from these structures are directed not toward upholding law and order or ensuring public safety but exclusively toward protecting the existing political regime. Given the absence of any prerequisites for regime change or reform, the repressive practices described above will only intensify.
According to data from the “FSIN Archipelago” project, implemented jointly by Skt Media and Current Time, the number of political prisoners in Russia increased by one-third between October 30, 2023, and October 30, 2024, rising from 807 to 1,198 individuals (The Insider, October 30, 2024). According to independent human rights media group OVD-Info, as of 2023, 3,424 people in Russia are being persecuted for political reasons. Among them, 1,011 are in places of detention, 229 are under investigation, 607 have received sentences not involving actual imprisonment, and 978 have been released or had their cases dropped. Additionally, 80 individuals have left Russia (OVD-Info, September 16, 2024; Meduza, November 23, 2023).
The FSB has adopted many of the KGB’s methods. In the context of a new Cold War and the ongoing suppression of the Russian opposition, the leadership of Russia’s security services is likely to continue expanding its influence by all possible means and through all available channels.
Notes:
[1] More detailed information on the content and application of these articles can be found on the official website of the Council of Europe and the European Union Agency for Fundamental Rights, as well as on resources covering the ICCPR and ECHR (ICCPR; ECHR, accessed April 8).
IN RUSSIAN/НА РУССКОМ
ФСБ и тактика правоохранительных органов России по подавлению оппозицию
Денис Михайлов
Краткое содержание:
- Федеральная служба безопасности (ФСБ) России превратилась из традиционного органа безопасности в инструмент политических репрессий, ставящий контроль над инакомыслием выше борьбы с реальными угрозами.
- ФСБ контролирует ключевые государственные институты России, включая полицию, суды и прокуратуру, создавая систему, в которой почти все правоохранительные органы действуют под её прямым руководством.
- Законодательство и законы о военной цензуре наделили ФСБ широкими полномочиями для преследования критиков войны России против Украины, позволяя вести политически мотивированные уголовные дела под прикрытием национальной безопасности.
- Технологии слежки, скрытые угрозы и шантаж активно применяются против оппозиционных лидеров и журналистов, демонстрируя стремление режима подавить гражданскую активность и подорвать доверие общества.
- Целенаправленное насилие и подозреваемые убийства оппозиционеров при участии государства указывают на систематическое применение смертоносной силы, что напоминает тактику КГБ времен холодной войны в современной России.
Федеральная служба безопасности Российской Федерации (ФСБ) — это не просто орган безопасности, а ключевой инструмент политических репрессий, направленный на подавление оппозиции и инакомыслия. В последние годы ФСБ перешла от обеспечения реальной безопасности к установлению политического контроля над обществом. В отличие от западных спецслужб, которые сосредоточены на борьбе с терроризмом, организованной преступностью и иностранными угрозами, ФСБ в основном занимается внутренним контролем. Для этого она использует запугивание, фабрикацию уголовных дел и слежку за политическими оппонентами президента Владимира Путина и его правительства.
В результате в последние годы террористические угрозы только усилились. Теракт в «Крокус Сити Холле» в марте 2024 года, недавнее убийство высокопоставленного генерала Минобороны Игоря Кириллова и другие инциденты — примеры того, как сосредоточенность ФСБ на внутреннем контроле привела к ухудшению национальной безопасности в России ( EDM, 26, 28 марта 2024; 13 января).
Использование законодательства в целях подавления
ФСБ России совместно с другими правоохранительными органами начала осуществлять оперативное сопровождение новых уголовных дел, связанных с так называемой «дискредитацией» Вооружённых сил Российской Федерации, на фоне полномасштабного вторжения России в Украину и принятия законов, вводящих военную цензуру. Недавно в Уголовный кодекс Российской Федерации была внесена новая статья, которая может затронуть многих людей, так или иначе выступавших против войны (Уголовный кодекс РФ, по состоянию на 8 апреля).
Новая статья — 276.1 — гласит, что «оказание помощи противнику в деятельности, заведомо направленной против безопасности Российской Федерации» влечёт наказание в виде лишения свободы сроком от 10 до 15 лет. Оперативное сопровождение и следственные действия по данной статье будет осуществлять ФСБ, что открывает новые возможности для репрессий со стороны этой спецслужбы (пункт 4 статьи 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, по состоянию на 8 апреля).
ФСБ как сотрудничает с ключевыми государственными структурами в сфере безопасности и правопорядка, так и играет центральную роль в координации их деятельности. Это подчеркивает её значительное влияние на эти структуры, даже на самом высоком официальном уровне. В сотрудничестве с Министерством внутренних дел России (МВД) — в частности, с Центром по противодействию экстремизму (Центр «Э»), Следственным комитетом, Прокуратурой и судебной системой — ФСБ фактически контролирует почти все государственные институты. Одним из примеров такого контроля является роль ФСБ в Национальном антитеррористическом комитете (НАК), созданном в 2006 году для координации усилий федеральных органов исполнительной власти в борьбе с терроризмом. Председателем НАК по должности является директор ФСБ (НАК, доступ 8 апреля).
Возможно, единственным исключением среди государственных институтов, не находящихся под контролем ФСБ, является Администрация Президента Российской Федерации. Сегодня любое несогласие с режимом или отказ выполнять требования ФСБ может привести к административному преследованию, уголовному наказанию или добровольной эмиграции.
Одним из наиболее эффективных инструментов ФСБ является использование уголовного законодательства против политических оппонентов. Ключевые статьи, применяемые против оппозиции, включают:
– Статья 280 Уголовного кодекса РФ («Экстремизм») часто используется для преследования за публичные заявления, публикации в социальных сетях и выступления лидеров оппозиции (Правительство Российской Федерации, 24 мая 1996 года). Как и другие законы о «экстремизме», эта статья не содержит четких юридических определений. Любая организация или группа, представляющая угрозу режиму, может быть признана экстремистской и запрещена. Это приводит к политически мотивированным уголовным делам, даже если люди покинули такую организацию до её запрета, что нарушает принцип необратимости закона.
– Статья 207.3 Уголовного кодекса РФ («Ложная информация о российской армии») была введена после полномасштабного вторжения в Украину и позволяет наказывать за любые заявления, противоречащие официальной позиции Кремля или дискредитирующие Вооружённые силы России (Правительство Российской Федерации, 25 марта 2022 года).
– Статья 275 Уголовного кодекса РФ («Государственная измена») после внесённых поправок активно применяется против журналистов и активистов, обвиняемых в «сотрудничестве с иностранными агентами» (Правительство Российской Федерации, 14 июля 2022 года).
– Статья 284.1 Уголовного кодекса РФ («Нежелательные организации») часто используется для признания организаций «нежелательными» без достаточных юридических оснований. Это ведёт к преследованию бывших членов таких организаций, даже если они покинули их до введения запрета, вновь нарушая принцип необратимости закона (Правительство Российской Федерации, 8 августа 2024 года)
Ключевыми примерами применения этих законов и их поправок против отдельных лиц являются дела Алексея Навального, Ильи Яшина, Владимира Кара-Мурзы и Андрея Пивоварова.
Алексей Навальный, скончавшийся в 2024 году в колонии строгого режима, был известен как лидер массового антипутинского движения в России (EDM, 18 февраля). Его арестовали по сфабрикованным обвинениям в мошенничестве в отношении российского подразделения косметической компании Yves Rocher, а позже приговорили и по статье об “экстремизме” (The Moscow Times, 4 февраля 2021; EDM, 20 февраля 2024).
Российский оппозиционный политик Илья Яшин был приговорён к 8,5 годам лишения свободы за “заведомо ложную информацию” о российской армии. В видео на YouTube Яшин рассказывал о действиях российской армии в Буче в начале войны России против Украины в 2022 году и ставил под сомнение пропагандистские нарративы Кремля (ОВД-Инфо, 12 июля 2022). В августе 2024 года Яшин оказался в числе 16 заключённых, освобождённых в рамках обмена, и с тех пор числится в розыске МВД России (The Moscow Times, 11 августа 2024; EDM, 13 августа 2024; Mediazona, 25 декабря 2024).
Российский оппозиционный политик и журналист Владимир Кара-Мурза был приговорён к длительному тюремному сроку по обвинению в “государственной измене” после своих антивоенных выступлений на Западе в 2023 году (РБК, 16 апреля 2023). Кара-Мурза известен своей активной борьбой с режимом Путина и продвижением санкций против российских чиновников, причастных к коррупции и нарушениям прав человека.
Бывший исполнительный директор «Открытой России» Андрей Пивоваров был приговорён к четырём годам лишения свободы за участие в деятельности «нежелательной организации» (Голос Америки, 16 июля 2022 года). «Открытая Россия» была политическим движением, основанным Михаилом Ходорковским, которое продвигало демократические реформы, свободу слова и верховенство закона в России (Khodorkovsky.com, доступ 8 апреля). В 2017 году организация была признана российским правительством «нежелательной», что привело к преследованию её участников (РИА Новости, 26 апреля 2017 года).
Каждое из этих дел нарушает статьи 19 и 21 Международного пакта о гражданских и политических правах, касающиеся свободы выражения мнений и запрета на произвольное задержание (УВКПЧ ООН, 16 декабря 1966 года, доступ 8 апреля). Россия также проигнорировала решения Европейского суда по правам человека, который признал арест Навального политически мотивированным (Русская служба BBC, 17 февраля 2021 года). Эти нарушения создают условия, при которых полностью исключается возможность восстановления нарушенных прав в рамках национальной правовой системы России.
Слежка за оппозицией
Помимо уголовных обвинений, ФСБ широко использует тактику тотального наблюдения за представителями оппозиции, журналистами и активистами. Для этого она применяет специальные технические средства и программное обеспечение. С 2017 года всё чаще сообщается о применении этих методов как сотрудниками ФСБ, так и сотрудниками Центра «Э». Особенно активно они использовались в связи с избирательной кампанией Алексея Навального на президентских выборах в России в 2018 году. Тогда тысячи людей приняли участие в оппозиционной политической деятельности в качестве агитаторов, наблюдателей на выборах и протестующих. Впервые в современной истории России мирные протесты обернулись массовыми задержаниями, административными арестами и денежными штрафами во многих регионах. Это показало, что действующая власть обеспокоена таким уровнем несогласия и ищет механизмы для подавления несистемной оппозиции в России (Meduza, 27 марта 2017 г.; OVD Info, доступ 8 апреля).
В России политические активисты и независимые журналисты часто подвергаются как открытой физической слежке со стороны ФСБ и МВД, так и скрытому наблюдению с использованием специальных технологий, включая Систему оперативно-розыскных мероприятий (СОРМ). СОРМ — это сложный технический метод, позволяющий спецслужбам перехватывать телефонные разговоры, сообщения и интернет-трафик граждан без их ведома (Freedom, 21 мая 2023 г.). В 2019 году активист из Иркутска Павел Харитоненко провел одиночный пикет с плакатом «Путин — вор». После этого он заметил за собой слежку и предположил, что его телефон прослушивается. Через шесть месяцев Харитоненко был задержан (Freedom, 21 мая 2023 г.). Другой пример — редактор информационного агентства URA.ru Оксана Панова, за которой ФСБ вело прослушку. В 2012 году она обнаружила, что её телефонные разговоры были записаны и опубликованы в интернете. Панова обвинила российскую телекоммуникационную компанию МТС в содействии прослушке и подала на оператора в суд (Лениздат, 25 января 2016 г.).
Сотрудники ФСБ и МВД часто прибегают к запугиванию, шантажу и подкупу оппозиционных политиков, журналистов и активистов. В зависимости от ситуации используются компрометирующие материалы, угроза возбуждения уголовных дел или финансовые стимулы, чтобы заставить людей к публичному сотрудничеству с властями. После арестов или задержаний на людей также оказывается давление с целью склонить их к сотрудничеству и попыткам вербовки в пользу ФСБ (RTVI, 11 июля 2022 года). Всё это делается для создания иллюзии, что оппозиционная деятельность изначально незаконна или ошибочна, вынуждая активистов публично отрекаться от своей прежней позиции и выражать поддержку режиму Путина.
Расследование, проведённое Bellingcat совместно с CNN, Der Spiegel и The Insider, доказало, что ФСБ осуществляла прослушку и слежку за Алексеем Навальным до его отравления в августе 2020 года. В расследовании говорится, что группа из как минимум восьми сотрудников, предположительно работающих в Институте криминалистики ФСБ, находилась в тесном контакте с Навальным и отслеживала его передвижения, включая период непосредственно перед его отравлением. Эти выводы были сделаны на основе анализа данных о звонках и информации о перелётах (Bellingcat, 14 декабря 2020 года).
ФСБ также осуществляет наблюдение внутри оппозиционных организаций. Скрытые камеры и компрометирующие материалы использовались против активистов и независимых журналистов Фонда борьбы с коррупцией (ФБК), возглавляемого Алексеем Навальным. Например, в марте 2019 года Навальный сообщил о постоянной слежке за ним со стороны неизвестных лиц, якобы связанных с бывшим лидером ЧВК «Вагнер» Евгением Пригожиным. Навальный опубликовал видео, на котором двое молодых людей следуют за ним по дороге на работу. По его словам, такое наблюдение происходило ежедневно и сопровождалось видеосъёмкой, оказывая давление и создавая стресс (Настоящее Время, 23 марта 2019 г.).
С марта по ноябрь 2019 года структуры, связанные с Пригожиным, организовали слежку за российским оппозиционным политиком Любовью Соболь. Согласно расследованию французского телеканала Arte, на проект слежки за Соболь ежемесячно выделялись значительные суммы, особенно в период избирательной кампании в Московскую городскую думу, в которой она участвовала. Всего за девять месяцев было потрачено более 11,5 миллиона рублей (133 500 долларов США) (Meduza, 21 апреля 2019 г.). Кроме того, в 2020 году в интернете появилось видео, на котором женщина, похожая на Соболь, агрессивно пытается проникнуть в чужую квартиру. Эта запись использовалась для её дискредитации в СМИ и социальных сетях (Ura.news, 15 января 2019 г.).
Автор этой статьи также подвергался слежке со стороны российских силовиков с использованием скрытого видеонаблюдения. Даже после начала полномасштабного вторжения России в Украину я оставался одним из немногих оппозиционных активистов из Санкт-Петербурга, кто организовывал антивоенные протестные акции и физически находился в России. Для оказания психологического давления правоохранительные органы совместно с ФСБ провели обыск в моей квартире, возбудили два политически мотивированных уголовных дела, а затем организовали слежку по всему городу (видеодоказательства этой слежки доступны в Telegram/kremlinprachka от 28 марта 2022 г.).
В России давление на политических активистов часто распространяется и на их семьи. Родственникам угрожают уголовным преследованием, запугивают или оказывают иное давление, чтобы заставить самих активистов прекратить свою деятельность. Например, в 2021 году Юрий Жданов, отец директора ФБК Ивана Жданова, был арестован по обвинению в злоупотреблении должностными полномочиями, связанными с его работой в администрации поселка Искателей. В феврале 2022 года его приговорили к трем годам колонии. Он был освобожден в ноябре 2023 года, отметив, что его ждет три года административного надзора (РБК, 17 февраля 2023).
Другой пример — дело супруги оппозиционного политика Леонида Гозмана, Марины Егоровой, которую в октябре 2024 года задержали и поместили под домашний арест по обвинению в контрабанде культурных ценностей. По словам адвоката, дело связано с вещами, которые мать Гозмана завещала своей внучке, проживающей в Германии (РБК, 17 октября 2024).
Российские власти также систематически оказывают давление на родственников активистов, чтобы запугать и подавить гражданскую активность. В 2017 году Полина Костылева, координатор штаба Навального в Санкт-Петербурге, была задержана за организацию акции протеста и получила угрозы лишения родительских прав (ОВД-Инфо, 5 октября 2017). В 2019 году, перед акцией «Марш материнского гнева» в Махачкале, полицейские пришли домой к организатору Наталье Захаровой, запугали её детей и вынудили изменить формат митинга (ОВД-Инфо, 2 февраля 2019).
Эти случаи демонстрируют систематическое использование слежки и компрометирующих методов в отношении активистов и независимых журналистов в России, вызывая серьезные опасения по поводу соблюдения прав человека и свободы выражения мнений в стране.
Препятствование к участию в политической жизни
ФСБ и другие правоохранительные органы также создают препятствия для участия граждан в политической жизни. Они запрещают регистрацию кандидатов на выборах, блокируют проведение митингов и отказывают в официальной регистрации оппозиционным политическим партиям. ФСБ использует собственную аналитику и закрытые социологические опросы для оценки потенциальных кандидатов на выборах и докладывает о результатах исполнительной власти.
В июле 2019 года нескольким оппозиционным кандидатам было отказано в регистрации на выборах в Московскую городскую думу. Среди них были юристы ФБК Любовь Соболь и Иван Жданов, бывший депутат Госдумы Дмитрий Гудков и муниципальные депутаты Юлия Галямина и Константин Янкаускас. Окружные избирательные комиссии обосновали отказы высоким процентом недействительных подписей, что вызвало протесты и обвинения в несправедливой отбраковке подписей избирателей (РБК, 16 июля 2019 года). После отказа в регистрации независимых кандидатов в 2019 году в Москве прошли несанкционированные протесты. Участники выступали против решений избирательных комиссий и требовали допустить оппозиционных кандидатов. Власти отказали в согласовании митингов, что привело к массовым задержаниям протестующих (РБК, 16 июля 2019 года).
Министерство юстиции России неоднократно отказывало в регистрации оппозиционной политической партии «Россия будущего», основанной Алексеем Навальным, ссылаясь на нарушения в поданных документах. Основатели партии заявляли, что решение было политически мотивированным и направлено на ограничение их участия в политической жизни страны (BBC Russian Service, 27 августа 2018 года).
Эти методы нарушают статью 17 Международного пакта о гражданских и политических правах (МПГПП) (защита частной жизни), а также статьи 8, 9, 10 и 11 Европейской конвенции о защите прав человека. В статье 17 МПГПП говорится: «Никто не должен подвергаться произвольному или незаконному вмешательству в его личную и семейную жизнь, произвольным или незаконным посягательствам на неприкосновенность его жилища или тайну его корреспонденции, а также незаконным посягательствам на его честь и репутацию» (МПГПП, доступ 8 апреля). Это означает, что государство обязано защищать частную жизнь граждан от необоснованного вмешательства.
Статьи 8, 9, 10 и 11 Европейской конвенции по правам человека (ЕКПЧ) обеспечивают защиту основных прав и свобод, таких как неприкосновенность частной жизни, свобода мысли, свобода выражения мнения и свобода собраний. Нарушения этих статей могут включать необоснованное вмешательство в личную жизнь, ограничения свободы выражения мнений или запрет на мирные собрания (ЕКПЧ, доступ 8 апреля).
Эти практики российских властей демонстрируют стратегический подход к ограничению демократических принципов и прав граждан на свободное участие в политической жизни страны.
Физическое насилие и убийства
Физическое насилие и убийства — ещё одни методы, которые ФСБ использует для подавления оппозиции внутри России. Наиболее свежий случай — предполагаемое убийство Навального в 2024 году и предыдущее покушение с отравлением «Новичком» в 2020 году (EDM, 10 сентября 2020 г., 20 февраля 2024 г.). Расследования независимых СМИ, таких как The Insider и Bellingcat, показали, что отравления проводились по схожей схеме и с использованием тех же типов химических веществ, что и в случае с Навальным (Bellingcat, 9 июня 2021 г.).
В апреле 2019 года писатель и поэт Дмитрий Быков был госпитализирован с симптомами, напоминающими отравление. Журналисты выяснили, что за Быковым велось наблюдение сотрудниками ФСБ, которые ранее участвовали в отравлении Навального. Оперативники ФСБ Владимир Панаев и Валерий Сукарев сопровождали Быкова в поездках, включая перелёт в Уфу в апреле 2019 года, незадолго до его госпитализации. Симптомы Быкова, а также препятствия в организации его срочной эвакуации в Москву, повторяли ситуацию с Навальным (Bellingcat, 9 июня 2021 г.).
Владимира Кара-Мурзу отравили дважды — в 2015 и 2017 годах. Оба раза он находился в критическом состоянии с симптомами, похожими на те, что были у Навального и Быкова. Расследования установили, что за Кара-Мурзой также следили сотрудники ФСБ, связанные с отравлениями других оппозиционеров. Это указывает на системный характер подобных операций (Meduza, 28 марта 2022 г.).
Бывший вице-премьер России и видный оппозиционный политик Борис Немцов был убит в феврале 2015 года недалеко от Кремля. Официальное расследование связало убийство с группой чеченцев, которые были осуждены и приговорены к различным срокам (EDM, 19 марта 2015 г.; «Коммерсантъ», 14 июля 2017 г.). Путин поручил руководству ФСБ, Следственного комитета и МВД лично контролировать расследование (ТАСС, 27 февраля 2015 г.). Однако независимые расследования показали, что за Немцовым также следили сотрудники ФСБ, связанные с отравлениями Навального, Быкова и Кара-Мурзы. За год до убийства за Немцовым наблюдал человек, связанный с ФСБ, что ставит вопрос о возможной причастности российских спецслужб к преступлению (Meduza, 8 марта 2022 г.).
Эти преступления нарушают Конвенцию о запрещении химического оружия (КХО) и подпадают под определение государственного терроризма. КХО — международный договор, запрещающий разработку, производство, накопление и применение химического оружия и требующий его уничтожения. Согласно статье I КХО, каждое государство-участник обязалось никогда не разрабатывать, не производить, не приобретать, не накапливать, не сохранять и не передавать химическое оружие прямо или косвенно. Кроме того, Конвенция запрещает помогать, поощрять или побуждать кого-либо к действиям, запрещённым ею (КХО, 13 января 1993 г., по состоянию на 8 апреля).
Государственный терроризм — это акты насилия, направленные против гражданских лиц или политических оппонентов. К таким действиям относятся незаконные задержания, убийства, похищения, пытки и внесудебные расправы, осуществляемые силовыми структурами государства (Женевская декларация о терроризме, 29 мая 1897 г., по состоянию на 8 апреля).
Участие ФСБ в убийствах и покушениях указывает на тревожную тенденцию применения ядов и других форм насилия против оппозиционеров в России, что вызывает серьёзные опасения в связи с нарушениями прав человека и верховенства закона в стране.
Заключение
На сегодняшний день Россия и её правоохранительные органы фактически отказались от соблюдения как национального, так и международного права. Многие методы, ранее применявшиеся Комитетом государственной безопасности СССР (КГБ), были восстановлены. Ресурсы этих структур направляются не на поддержание правопорядка или обеспечение общественной безопасности, а исключительно на защиту существующего политического режима. При отсутствии каких-либо предпосылок для смены режима или реформ, описанные репрессивные практики будут только усиливаться.
Согласно данным проекта “Архипелаг ФСИН”, реализуемого совместно Skt Media и “Настоящим временем”, количество политических заключённых в России с 30 октября 2023 по 30 октября 2024 года увеличилось на треть – с 807 до 1198 человек (The Insider, 30 октября 2024). По информации независимой правозащитной группы OVD-Info, по состоянию на 2023 год в России по политическим мотивам преследуются 3424 человека. Из них 1011 находятся в местах лишения свободы, 229 – под следствием, 607 получили приговоры без реального заключения, а 978 были освобождены или в их отношении дела прекращены. Ещё 80 человек покинули Россию (OVD-Info, 16 сентября 2024; Медуза, 23 ноября 2023).
ФСБ переняла многие методы КГБ. В условиях новой холодной войны и продолжающегося подавления российской оппозиции, руководство российских спецслужб, вероятно, будет и дальше расширять своё влияние всеми возможными способами и через все доступные каналы.
Примечания:
[1] Более подробную информацию о содержании и применении этих статей можно найти на официальных сайтах Совета Европы и Агентства Европейского союза по основным правам, а также на ресурсах, посвящённых МПГПП и ЕКПЧ (МПГПП; ЕКПЧ, данные на 8 апреля).
